Автор: Дмитрий Фролов

Наихудшими из возможных мотивов являются, как известно, лучшие намерения. Однако именно они двигали вашим корреспондентом, пожелавшим поведать о радости врачей отделения интенсивной терапии для младенцев известнейшего в столице медицинского учреждения с более чем скромным названием "Городская клиническая больница N8", которые получили от благотворителей из Внешэкономбанка реанимационный монитор и новейший американский аппарат искусственной вентиляции легких для недоношенных новорожденных весом до 500 граммов. В конце концов настоящая новость - это хорошая новость: смертельно надоело писать исключительно про ничтожную медицинскую зарплату, отсутствие средств на капремонт или комментировать очередную затею чиновников в белых халатах. "Надоело", однако, слабый аргумент. Да и сюжет о дарении двух штуковин стоимостью сорок тысяч долларов - не лучший подарок читателю. Даже самому заинтересованному, из тех, кто ожидает прибавления семейства. То, что долгожданное чадо в принципе может оказаться "подключенным" к этому самому аппарату, ему даже во сне увидеть страшно, а уж в газете читать про это он точно не захочет. Для того чтобы просто "читалось", нужно так, как в сериале "Скорая помощь". Интрига, сюжет, характеры плюс любовная линия и педиатр, похожий на Джорджа Клуни. А вот чтобы интрига и сюжет были не киношными, а суть дела не подменялась антуражем, не нужно путаться под ногами у акушеров и реаниматологов, подыскивая кандидата на роль русского доктора Росса, занимать место в реанимобиле, стаптывать бахилы и переводить зря хирургические маски в стерильном отделении интенсивной терапии, подглядывая за героикой тамошних буден. Ответ на вопрос, что для наших еще не родившихся детей означает появление счастливой возможности выходить этого самого полукилограммового малыша, искать в родильном отделении или реанимации можно с тем же успехом, что пытаться обнаружить младенца в капустных грядках. Вообще, главное место в больнице - это ординаторская. Именно там главный неонатолог (то бишь ведущий специалист по новорожденным) Москвы Дмитрий Дегтярев, втолковывал мне, какое отношение недоношенные дети и их выхаживание имеют к тому, что называют общей практикой родовспоможения.

Приказано выжить

Как это ни дико звучит, в основе этой самой современной практики лежит чисто политическое решение семилетней давности. Тогда Отечество всеми силами стремилось продемонстрировать, что мы едины со всем человечеством. И вкупе со многими ныне забытыми гуманитарными декларациями, вроде утопическо-экологической "стратегии устойчивого развития", к реальной жизни отношения не имеющей, мы тогда приняли и новые, рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения нормы, которые, наоборот, совершенно точно определяли, кто из новорожденных россиян отныне будет иметь право на жизнь. То есть регламентировали условия, при которых появившийся из материнской утробы плод мог считаться человеком. На профессиональном языке они называются не слишком благозвучно: критериями живорождения. Все, что в этих самых критериях говорится о сердцебиении, пульсации пуповины, подергивании скелетной мускулатуры, мы, пожалуй, опустим. Главное, что с того самого момента, как Россия шагнула в цивилизацию, здешним акушерам было вменено в обязанность "дотягивать" до вполне жизнеспособного состояния малышей, родившихся после 22 недель беременности и имеющих вес не менее пятисот граммов. Чтобы понять, что сие означает, нужно вспомнить (или просто узнать), что нормальные роды случаются не ровно через девять месяцев после зачатия, а между 37-й и 41-й неделей беременности, в результате чего на свет появляется младенец весом от двух с половиной до четырех килограммов. До того, как акушерство в России стало оперировать возовскими категориями, врачи брались выхаживать детей , пробывших в материнском лоне не менее 28 недель. У остальных шансов не было. Появились ли они после того, как им в соответствии с международной практикой было приказано выжить, вопрос трудный. Потому что любой однозначный ответ на него будет заведомым прегрешением против истины. Жизнь врасплох Именно так можно назвать появление на свет недоношенного младенца. Преждевременное столкновение со средой предполагаемого обитания требует от его организма невиданного напряжения. В борьбе за существование он безоглядно тратит все отпущенные ему силы, и, если окружающие не в состоянии их пополнить, шансов на победу у малыша нет. Возможность помочь зависит вовсе не от тех или иных стандартов, под которыми подписались медицинские начальники, и, к сожалению, не только от самоотверженности и профессионализма медиков. Что бы там ни говорили, это прежде всего высокотехнологичная отрасль. Поэтому здесь так многое решает презренный металл, пластик, полупроводники - словом, те самые "штуковины", про которые говорить вследствие их дороговизны неприлично. И без упоминания которых о современных критериях выхаживания глубоко недоношенных детей вообще говорить нет смысла. Именно поэтому доктор Дегтярев, дабы ответить на вопрос, чем же все-таки обернулся декрет о живорождении для самих новорожденных, не постеснялся заговорить о том, чего он стоит в денежном выражении. И даже прибег к сравнению со Штатами, на что с начала девяностых годов, когда иллюзии о приоритете здравоохранения в этой стране окончательно развеялись, в медицинской среде было наложено табу. Так вот там отрасль, связанная с родами и называемая перинаталогией, является третьей по объему финансирования. Выхаживание недоношенных, может быть, не самая дорогая, но уж точно не дешевая стезя. Стоимость курса интенсивной терапии одного ребенка весом до килограмма - около 1 10 тысяч долларов. У нас в тех заведениях, где такое в принципе возможно, это обходится всего в тысячу. Ну а результат этой сравнительной бухгалтерии не так плох, как можно было ожидать: финансирование различается на два порядка, а младенческая смертность в России выше только в два раза. И самый главный результат, который говорит в пользу равнения на ВОЗ, то, что в России, ориентируясь на почти невозможное, стали гораздо лучше выхаживать младенцев с менее критическим весом. Это принципиально важно, поскольку с каждым годом их становится все больше. Если прежде каждый медик знал, что по-настоящему нормальная анатомия - это то, что можно увидеть на картинке в атласе, а не в клинике, то теперь акушеры привыкают к мысли, что нормальные роды - событие из ряда вон выходящее. Сегодня статистика говорит о 30 процентах, завтра лучше не будет. Победное шествие всевозможных инфекций и общее снижение показателей женского здоровья однозначно предвещает рост числа преждевременных родов. Так что частной проблемой называть их просто наивно. Точно так же, как наивно и говорить о некоем глобальном решении.

Мыслить глобально, действовать локально

Девиз Римского клуба, традиционно воспринимающийся просто как красивая фигура речи, на самом деле является формой жизни - этаким modus vivendi российской перинаталогии. С одной стороны, как и полагается в цивилизованных странах, у нас наличествует соответствующая профессиональная ассоциация, богатырский размах первой и единственной президентской медицинской программы "Дети России", включающей в себя 11 целевых подпрограмм, и венец всего этого великолепия - свежий проект национальной Концепции репродуктивного здоровья, ставящей своей целью повысить соответствующий "потенциал населения". С другой стороны, тот факт, что в строке исполнения бюджета большинства из упомянутых программ годами обнаруживались одни нули, единая система перинаталогической помощи осталась лишь в мечтах, а в жизни мы имеем то, что большинство региональных перинаталогических центров соответствуют своему статусу очень приблизительно. Даже в столице, медикам которой, по утверждению их же самих, грех жаловаться, места, где недоношенные дети могут получить адекватную помощь, можно пересчитать без труда. И все же, быть или не быть на белом свете очередному поторопившемуся на него малышу, решает не только слепой случай или замороченный врач вечно спешащей "скорой". Конечно, влияние обоих не исключается, но его всеми силами пытаются минимизировать. В столице силы эти сосредоточены в основном в трех широкопрофильных больницах - Филатовской, седьмой и тринадцатой и двух специализированных стационарах - восьмой . и пятнадцатой больницах. Именно туда и должны попадать все недоношенные малыши, появляющиеся на свет в пределах Москвы. Бывает, конечно, что недоношенный ребенок оказывается и в обычном роддоме. Тогда за ним приезжает специально оборудованный реанимобиль и доставляет его в отделение интенсивной терапии, где есть все необходимое для его жизнеобеспечения. Необходимое - это, во-первых, пластиковый резервуар, называемый кювезой, которая защищает малыша от чрезмерно сухой для его нежной кожи атмосферы. Во-вторых, монитор, позволяющий следить за всеми основными функциями организма: сердечным ритмом, артериальным давлением, часто-той дыхания. И, наконец, самый главный и сложный прибор - аппарат искусственной вентиляции легких. Лучшие и соответственно самые "умные" из них, подобные тому, что установлен теперь в восьмой больнице, не просто дышат за малыша, но и учат его делать это самостоятельно. Они чутко реагируют даже на самые слабые попытки и соответственно изменяют собственный режим работы. Все вышеописанное - это то, что является необходимым, но вовсе недостаточным условием выхаживания недоношенного малыша. Ему вместе с врачами еще предстоит побороть инфекции, которые атаковали его слабый организм, с легкостью пробив несформировавшийся иммунный заслон. Потом следует этап, называемый абилитацией, - это когда врачи пытаются заставить организм компенсировать неврологические расстройства, полученные в результате травм его кровеносных сосудов во время родов. И дальше, после выписки он должен находиться под контролем специально обученных врачей. Но начинается все с реанимации и искусственной вентиляции легких. В восьмой больнице всего 12 таких аппаратов. В пятнадцатой - 8. Поэтому появление еще одного современно оборудованного места - событие, которое существенно влияет на расстановку сил. Когда директор департамента общественных связей Внешэкономбанка Василий Титов сказал, что выбор объекта благотворительности не случаен: ВЭБ - специалист по операциям по обслуживанию правительственных долгов, а долг перед маленькими пациентами восьмой больницы подлежит оплате в первую очередь - нашлись скептики, которые не преминули прикинуть, что плата не так уж велика. Дескать, банк пожертвовал чем-то, вроде приобретения нового представительского авто, скажем "Крайслера 300 М", ну и что это изменило? Это изменило, во-первых, судьбу сотен глубоко недоношенных малышей, которые неизбежно должны были погибнуть в первую неделю после рождения. И еще освободило десятки высококвалифицированных врачей, которые смогут помочь еще сотням других проблемных малышей. Это, конечно, не глобальное решение проблемы, но, согласитесь, нечто более конкретное, нежели одиннадцать целевых программ, национальная концепция репродуктивного здоровья, не говоря уж о каком-то там "Крайслере".

Источник: Новые известия (Москва) от 26.04.2000